Наш паровоз уже давно не летит вперед, а проржавевший бронепоезд разлагается на заросшем бурьяном, полуразобранном на металлолом запасном пути. Пока Россия выглядит страной, стремительно доживающей свой исторический век. И абстрактными предвыборными разговорами о новой волне индустриализации или чудо-городе Сколково эту реальность не изменить.

Читать полностью: http://www.gazeta.ru/column/novoprudsky/3615861.shtml

Этот, на мой взгляд,   сильный текст   с критической оценкой произведенного выбора  места под российскую кремниевую долину автор предварил сообщением: Завтра отнесу в "Известия" заявление об уходе.
Снятая колонка на завтра

Долина имени Лихачева

Привлекать таланты со всего мира сподручней было бы в место, не так стонущее от сумасшедшей дороговизны и сумасшедшего перенаселения со всеми его прелестями. Простейший вопрос: как гости будут размещаться и как они будут пропитываться? по рублевским ценам? Не всякому американцу по карману, ниже французу или китайцу

Москва сделана из инновационной нанорезины, которую можно растягивать до бесконечности. Но таких нанотехнологий нет. Что же до сколковского чудо-города, ему даже пространственно некуда расти -- не соседние же дворцы раскулачивать под лаборатории. Трудно представить себе, чтобы место, допустим, для нового аэропорта выбиралось бы без оглядки на возможности расширения. Для инновационного же города, как видим, такое вполне возможно.

Демонстративное "Имущему дастся, у неимущего отнимется" -- не лучший способ крепить единство России. Но даже и в смысле промполитики в СССР куда сильнее заботились о равномерности научно-промышленного пейзажа страны. Положим, у Сталина это вынуждалось военными и секретными соображениями, но уж Хрущев со своими академгородками явно исходил из принципиально децентрализаторской мысли о том, что Москва не может быть альфой и омегой всего, разбухая до бесконечности, и о том, что страна вообще-то большая и надо хоть как-то сглаживать контрасты и распределять функции.

Начинание насчет долины привлекало немало внимания. Неприятели горячо ждали случая воскликнуть: "Я же всегда говорил!", симпатизанты желали хоть какого-то разумного действия. Вчуже может показаться, что решения выбиралось таким образом, чтобы максимально удовольствовать тех, кто всегда говорил.